Светит солнышко, и бабочки порхают,
Облаков беспечных кутерьма
Будто бабочки не понимают,
Что четвёртый год идёт война.

Раньше думал я, ну что такого?
Ну война. Она ведь там. В дали.
Только вижу я простор свинцовый
Рассекают смерти корабли.

Корабли окрашены зелёным
Мирный цвет чего тут говорить?
Только груз у них не мирный. Чёрный. Бомбы.
С их одним желанием – убить.

Навести прицел на человека
Не под силу раньше было мне
Однокласник мой пришел калекой
Побывав два дня на той войне.

Был я на деревне первый парень
Был в колхозе я передовик
Но война отняла мой комбайн
И дала горбатый штурмовик.

Техник Иванов. Усталый дядька
Председателем колхоза был
Плачет втихаря в свою пилотку
Провожая в бой мой грозный Ил.

Он всю ночь не спал латая дыры
Выше, ниже, в центре красных звёзд
Был мой Ил как после мясорубки
И стрелка я мёртвого привёз

Мне уж двадцать три, годами молод
Но война не знает возрастов
Чёрный волос стал белее снега
По глазам я старше праотцов

Между молотом и наковальней
Тридцать девять месяцев живу
Не на годы счёт идёт у жизни
На минуты. Каждой дорожу.

Сто тридцатый вылет на штурмовку
Мне сегодня сделать предстоит
Приобрёл печальную сноровку
Убивать. И сердце не болит.

Вот опять склоняюсь я над картой
Карандаш химический грызу
Обвожу кружочком жирно место
Где опять убийство совершу

Вспомнил маму. Бабу Катю. Раю.
У калитки машут мне платком.
Мысль сигнал тревоги обрывает
Ожил боевой аэродром

В кобуре ТТ, в планшете карта
Я бегу с врагами воевать
Пять минут осталось мне до старта
Пять минут мне дороги опять.

От винта! Чехлы, заглушки, Запуск!
Утопаю в лямках парашюта
Ты стрелок? Не страшно? Федя? 20?
Зададим сейчас с тобой кому-то…

Лопасти качнулись и пропали
Слились в диск сверкающий и плоский
Стрелки на приборах задрожали
За хвостами вздрогнули берёзки

Мыслей нет. Одни лишь их обрывки
Горбачи стянулись к краю поля
Помню, в школе делали прививки
Я боялся от уколов боли

Направленье 20. Наши цели.
Эшелон, блиндаж, скопленье танков.
Помню первый раз достали пулю
Из резины опустевших баков

А Серёга Пронин, вот чудилка
Всё смешил нас баснями и прозой
Третий день хожу к его могилке
И роняю высохшие слёзы

Тормоза. Закрылки. Федя как ты?
Мессера то видел хоть вплотную?
Ну сейчас ты не в агитплакаты,
Будеш трассу слать не холостую…

Взлёт. Готовы? Ну пошли ребята.
Маленькие будут? Неизвестно.
Будет в вас земля огнём бросаться.
Надо ниже брать к верхушкам леса.

Плотный строй подняв торнадо пыли
Разорвал у леса перепонки
Смерти корабли опять поплыли.
Будут вместо танков лишь воронки.

Пять минут до цели. Боже правый
Поплотнее б Феде пристегнуться
Как же я забыл письмо отправить?
Надо обязательно вернуться.

Вижу эшелон. Крутая горка.
Вижу восемь танков чёрных в поле.
Выжженная солнцем гимнастёрка
Больно трёт под лямками от соли.

Мужики. Заходим каруселью
Фёдор приготовься. Бьём по цели
Мы сейчас тут сделаем веселье
Пожалеют те, кто уцелели.

Вой винта, пологое сниженье.
Сорвались ЭрЭсы с пьедестала
Я рисую ада отраженье
Всё для многих в этот миг пропало…

Ручку на себя и свечкой в небо.
Надо дать другим стрелять прицельно
Враг у бога молит о пощаде
Но про бога разговор отдельный

Муравьи посыпались на поле
От вагонов, что горят пылая
Тех, что не погибли от ЭрЭсов
Федя мой из ШКАСа поливает

Я его совсем не осуждаю
В этом перекрёстном поединке
О потерях молча вспоминаю
И о горстке ягодок в корзинке

Всё смешалось меж землёй и небом
Небо многим кажется с овчинку
Помню как мальчишкой рано утром
В лупу я рассматривал росинку

В небе у земли не безопасно
В нас летит свинец, как рой пчелиный
Не послал письмо я все ж напрасно
Путь штурмовика подчас не длинный

Ну накаркал. Мессеры в зените.
Прикрывать несутся муравейник
Всем! Худые! К дому отходите!
Ларингов поправил я ошейник.

Фёдор! Подпусти его поближе!
Бей ему в кабины остекление!
Фёдор промолчал и не ответил.
Будто ждал кончины приближение.

Виражи. Крутые и не очень.
Нам помогут выбраться из пекла.
Мы у бога пощадить не просим,
Фёдор поседел белее пепла.

Где же он? Вражина желтомордый…
Головой вращаю как юлою
Вот он прошмыгнул перед капотом
Щас мы потягаемся с тобою.

Мессер быстр, разителен и вёрток…
Это я прекрасно понимаю
Пушки шлют к нему жгуты отвётрок
На запчасти планер разбирая…

На же! Жри пока не поперхнёшся!
Поперхнёшся, приходи по новой…
У меня с собою килограммы
Плюшек двадцати миллиметровых!!!

Вот ещё один заходит Нам под брюхо…
Фёдор лупит, значит жив курилка…
Одному я всыпал оплеуху…
И второму вырою могилку…

Что за чёрт? Мотор вдруг задымился…
Зачихал, закашлял и осёкся…
Диск вдруг снова в лопасть превратился…
Значит снова боем я увлёкся…

Не заметил трассы приближение
И подставил под неё машину
Ток, холодный пот и напряженье
Вихрем ворвались в мою кабину

Фёдор вскрикнул и повис на лямках
Я ищу поляну поровнее
Заплясал мой штурмовик на ямках
Выбираться надо поскорее

Фёдор как ты? Жив? Да жив, но больно…
Не могу пошевелить ногами…
Нету больше ног у тебя Фёдор…
Ты держись. Я мигом за бинтами…

Карту, ШКАС, мальчишку без сознания…
Взгляд на то, что раньше было Илом…
Мне с войной взаимопонимания
Отыскать наверно не по силам…

Фёдор молодец. Совсем не плачет…
Сбитый им стервятник вспоминает…
Телом шевельнёт неосторожно,
И опять сознание теряет…

Пятый час к своим я выбираюсь…
Я старик, а Фёдору лишь двадцать…
Знаю я что завтра новый мальчик…
Будет мне вот так же улыбаться…

Тихо Федя… Там в кустах движение…
Наши или нет, не разбираю…
На земле идёт своё сражение…
О котором я так мало знаю…

Ты тут отдохни от перехода…
Полежи тихонечко в сторонке…
Ну а я схожу пока проверю,
Посмотрю на них из той воронки…

ШКАС, ТТ, Штык нож, коробку с лентой
Я беру с собою в неизвестность
И ползу как кобра незаметный
Уповая на врага беспечность…

Нет не наши… Говор незнакомый…
Сколько их? Четыре? Пять? Не видно…
Медленно затворы передёрнуть…
Боже как же помирать обидно…

Дальше я описывать не стану…
Тот кошмар, который я увидел…
Первый раз увидел я вплотную…
Тех кого так долго ненавидел…

Я проснулся в целой луже пота…
Простыню скомкав до неприличия…
Жизнь меж молотом и наковальней…
Не рождает к жизни безразличия…

Это был лишь сон о днях минувших…
Видел то, что слышал я от деда…
В зеркало взглянул и ужаснулся…
Прядь седых волос белее снега…

Я ходил весь день как привидение…
Взгляды ветеранов понимая…
Я купил «Забытые Сражения»…
Я в неё живу, а не играю…

Заходя в онлайне на штурмовку…
Мне тот сон стоит перед глазами…
Приобрёл я дедову сноровку…
И лечу в Ил-2 под небесами…

Тут мораль простую не ищите…
Каждый сам решит чего он стоит…
Вспоминать «Забытые сражения»
Я считаю постоянно стоит…

Если мы забудем на мгновенье
Весь тот ад, что деды пережили,
Мир тогда изменит направление,
Многие окажутся в могиле…

Завершать сей стих на грустной ноте
Не имею права полагаю…
Но Геннадич два и я в полёте…
Чаще совмещать пообещаю…

Иду на высоту, иду за облака
Пускай чуть-чуть, но солнце стало ближе,
Как повод, нежно, выбирает РУС рука
Мой Як - живой, Он также как я – дышит.

Мы с ним, - одно, и общий наш восторг.
И оба мы опьянены полетом.
И то ли самолет во мне живет.
И, кажется, что стал я самолетом.

Пусть, здесь идет война, но здесь есть друг и враг
Здесь мы или они, без компромиссов
И для победы нужен порой шаг.
Отчаянный шаг испод небесной выси.

Здесь настоящий пот порой течет на лоб
И настоящий мат в горячке боя,
Вот только смерть пред нами предстает
Как черное окно на мониторе.

На иммельман, в петлю, вираж кручусь ужем,
Сегодня бог войны летает с нами,
А те, которые так лезли на рожон,
Кому свезло, висят под куполами.

Посадка, на стоянку зарулить,
Сегодня на полетах ставим точку
На кухню из кабины, мышью покурить
На летном поле спят жена и дочка.

А завтра, как и все, я окунусь в дела
В простые повседневные заботы
В обычной кутерьме поддержит вновь меня
В моем столе рабочем Яка фото.

Покрутят у виска, живущие внизу,
Лишь детство, скажут, в теле заиграло,
Но кто-то ведь построил «полосу»
Для тех, кому тут снизу места мало.

Зачем нам это все, сторонний не поймет
Но жить нельзя одним насущным хлебом,
И Небо настоящее зовет
Пилотов Нарисованного Неба.

И хоть вечно под вечер валится
Все подряд из усталых рук,
Надо мной все равно не сжалятся
Верный джойстик и ноутбук,

Терпеливо на кухне ждущие,
Чтобы к ним прикоснулся я...
...Спит супруга, и ночь грядущая
Пусть - не наша, зато - моя!

"Спи, родная, уж полночь с хвостиком"...
Одеялом укрыв жену,
Я крадусь к ноутбуку с джойстиком
И лечу на свою войну!

Полнолуние в окна ломится,
Лезут блики на потолок,
В экипаже моем - Бессонница -
Верный штурман и бортстрелок.

Комп загрузится, "Ил" настроится,
Жму на "Запуск" и жду: вот-вот
Зазеркалье мое откроется
И вовнутрь меня позовет.

Там - соратники по диагнозу,
Каждый молод в свои года,
Каждый болен "Ил-2" по-разному,
Но, похоже, что навсегда!

Жены спят, без мужей заснувшие,
А мужья, прогрев мотор,
Вновь ныряют в бои минувшие
Сквозь мерцающий монитор,

Вновь и вновь в полуночной темени
В небо рвемся мы из квартир:
Это - наша машина времени,
Наша дверь в параллельный мир!

В нем и прошлое, и грядущее -
Все смешалось в лихом бою...
Вижу жизнь свою предыдущую...
Или, может быть, не свою?

Здесь горит и в пике срывается,
Тот, кто больше других устал...
Здесь сбывается, здесь сбывается
Все, о чем пацаном мечтал!

Но хорошее все кончается:
На рассвете земного дня
Мир реальный со мной встречается,
Где по-прежнему ждет меня

Явь - тоскливая, жизнь - постылая
С чередой неотложных дел...
Не повесился бы без "Ила" я,
Но с балкона бы - улетел!

Хороня оболочку плотскую
И погибшие в ней мечты,
Разделяя судьбу пилотскую
При падении с высоты...

Чтоб из тела, к земле летящего,
С парашютом спаслась душа,
Как пилот из "Ил-два" горящего,
Где не светит уж ни шиша...

Ветер ласковый в купол шелковый
Нежно дунет - и поплыву:
Над озерами, над поселками -
В виртуальную синеву...

В пламя ада, во взрыв в реакторе
Окунуться я не стремлюсь:
Приземлюсь я в простом редакторе
Или в сложном - но приземлюсь,

Завербуюсь на базу новую
Вдалеке от мирских забот
И с вирпилами встречусь снова я,
Как простой безымянный бот...

Мой привет всей крылатой братии!
С вами вижусь я не впервой,
Раскрывая свои объятия
Над Прибалтикой - в лобовой!

Крым, Нормандия, Абиссиния -
Дел у бота невпроворот,
Нынче красные, завтра синие,
Послезавтра - наоборот!

Без сражений лихих и яростных
Не проходит теперь ни дня!
Скольких сбил я в боях безжалостных,
Сколько сбили в ответ меня,

Сколько раз я в таране стукнулся,
Поломав самолет чужой...
...Но покуда мой "Ил" не глюкнулся,
И не сломан трудяга-джой,

Я балкон обхожу старательно:
Мысль дурная, в мозги не лезь!
ВСЕ мы будем ТАМ - обязательно,
Но пока повоюем ЗДЕСЬ!

Злая грязная работа -
Ни почётно, ни позорно.
Смесью гари, крови, пота...
Остальное - иллюзорно.

Иллюзорно. Неправдиво.
Всё, что было. Всё, что будет.
Все пока ещё мы живы
В перерасплетеньи судеб.

Чертим в небе пасторальном
Неэвклидовые грёзы,
Перемешаны сакрально
Их кресты и наши звёзды...

Юнкерсы ложатся чинно
На крыло в перевороте,
Безнадёжный вой уныло
Возвещает смерть пехоте...

В перекрестии размыто
Силуэт чужой мелькает,
Пальцы жмут гашетку липко,
Ишака в озноб бросает.

Изумрудная чечётка
Режет плоскость аккуратно.
Вышивает дробно, чётко
По дюралю смерть вприсядку.

День не ваш сегодня, парни!
И не мой. Уж это точно...
Пара тощих мессершмитов
Рвёт мне бронеспинку в клочья!

Злой плевок свинца густого.
Сердце вскрикнуло и... стало.
Жизнь толчками из аорты
Вырвалась на волю ало!

И не будет стопки с хлебом...
И ни святости, ни скверны...
Злое солнце... Злое небо...
Злое лето... Сорок первый...

А патронов с гулькин хрен
В ШКАСах.
Понял - время-то мое
Вышло.
Бензобаком я поймал
Трассер.
Боли не было, была -
Вспышка.

А потом запахло хлебом и домом.
Явно так, как наяву - не бывает.
Сделал круг я над аэродромом,
Над пилотским над нашим Раем...

Не бывает здесь нелетной погоды,
Ни дождя, ни снегопада-поземки...
А какие тут закаты-восходы!
А какие есть в столовке девченки!

Ни чины нам не важны, ни награды.
Здесь и так нет душонок паскудных.
И следить за хвостом тут не надо.
Только это, по-первости, трудно.

Небо здесь не для войны - для полета.
Как мальчишки мы кружимся-летаем.
И встречаем мы погибших пилотов,
И с почетом их к себе проважаем.

А сосед мой - Серега - был штурмом.
Знать, над целью нарвались на плотный.
И во сне он матерится сквозь зубы,
Но все тише и уже не так злобно...

Мне же снится - Я тяну
К дому.
И патронов с гулькин хрен
В ШКАСах.
Сверху сзади на меня -
Фокер.
Бензобаком я ловлю
Трассер...

Трассер в заголовье -
Оборван вираж!
Изукрашен кровью
Фонаря витраж...

Бланки похоронные
Писарь достает.
На слова казенные
Подошел черед.
Аккуратным почерком
Наши имена
Впишет в строчки с прочерком
Адресат - ВОЙНА.

Полетят конвертики -
Запад-Юг-Восток.
Принимайте весточки,
Дрезден, Киль, Росток!
Мюнхен, Омск, Иваново,
Нижнее Заречье...
Горе одинаково
На любом наречьи!
Смерти, ей без разницы
Языки и нации...

Завтра снова пеленгу
С лесенкой встречаться...

На заданье взлетают "Яки",
Круг проходят парадным строем.
Пара асов и два салаги
Тренируются перед боем.

Через линзу родного неба
Смотрит Космос прищурив веко.
В том строю очутится мне бы,
Но рождён я спустя полвека....

На участке фронтов затишье,
Край передний как буд-то замер.
В полк зачисленные мальчишки
Рвутся в бой, чуть не со слезами.

Научились в строю держаться
И уверены, что готовы
С "мессершмитом" в бою сражаться,
Пусть хоть с "рыцарем раскрестовым".

Но пока - лишь учебные схватки...
Надо слётанность отработать.
До полётов ребята падки,
Виражат до седьмого пота.

"Боевые" выводят справно
"Вертикали" тянут похуже...
На разборе Комэска: "Ладно,
Подготовлены оба, - сдюжат!"

И не скажешь, как они рады,
Что их ждёт боевое заданье.
Ждут ли их боевые награды?
Ждёт ли их генеральское званье?

В этот вечер заснули быстро,
Только головы до падушки.
Спали крепко, да так, что выстрел
От зенитной не поднял бы пушки....

...Рано утром взлетели "Яки".
Облака растянулись плетью.
Пара асов, да два салаги
Повстречаться должны со смертью....

Взгляд туманит пелена,
перегрузок ад…
Гонит радиоволна
трёхэтажный мат.

Разменяли по одной
и опять дымит
то ли «Лавочкин» родной,
то ли «Мессершмитт»…

Еле вышел из пике,
сбрил крылом кусты…
Исчезают вдалеке
чёрные кресты.

Наконец иду домой.
Тают облака…
Ну, спасибо, Боже мой,
жив ещё пока.

А вот что кусты задел –
это ж стыд и срам!
Заклюёт политотдел
и лишат ста грамм!

Меня поднимут из болота
И взгромоздят на пьедестал,
Что б символом служил чего-то,
О чем-то там напоминал...

Открытие не вечно длится...
И после пафосных речей
В трофейных "мерсах" Власть умчится
Со сворой преданных рвачей.

И разбредутся все уныло...
Накрапнет дождик, и опять,
Как и тогда - под слоем ила,
Я снова буду - вспоминать...

Сбор-цеха выбитые окна.
Полет на фронт. Голодный тыл.
Я в ста шести местах заштопан!
Я двух стрелков похоронил...

Зениток строй, как на расстреле.
Худые Мессы на хвосте.
Как отрабатывали цели
И возвращались. Хоть не все...

Как не вернувшиеся братья,
Приняв последний лютый бой,
С оттяжным матерным проклятьем
Сливались с круглою Землей.

И не исправит их могила,
У нас - "горбатых" - нет могил...
Стою над чуждым новым миром...
Я сам себя приговорил...

Приговорил посмертно - к бою!
За души мертвые - живых...
Единственный на поле воин
В неполных восемь боевых...

"Я теперь лежу, опасно болен, -
Может быть, последние деньки, -
Словно снова в белой я неволе
В ледяные стиснутый тиски

Но тогда я молод был, на фронте
Кое-что наверное умел.
Было небо, жаркое в работе,
Были сопки, белые как мел.

И когда, нещадно исковеркан
Приземлил машину я на лед
Увидал в какой-то сотне метров
Сбитый мной тяжелый самолет.

Мы друг друга вывели из боя
Озеро. Ледовый окоем.
Только их в кабине было трое,
Ну а я, как перст, под фонарем.

Надо же такое, как нарочно,
Значит на войне, как на войне.
И они цепочкой осторожной,
Вижу, замаячили ко мне.

Я достал ТТ. Но ближе, ближе...
Все, отведал жизненных щедрот.
Никакого шанса, только вижу -
Машут: не стреляй, мол, рус пилот!

И подняли руки. Может хитрость?
Нет, сдаются, трое - одному.
Ну тогда и мне придется вылезть.
Вылез. Объяснили что к чему.

Знаками, движеньями, словами
Говорят, не знают, мол, пути
И к жилью не выберутся сами.
Ты иди, своих, мол, приведи.

Шоколад... Ты сильный, ты дотянешь.
Пусть придут за нами, будем ждать.
...Столько лет молчал,
а как заглянешь
Сам в себя, то дна и не видать.

Ведь хотел сказать, послать за ними.
Только как сказать и как поймут?
Было или не было в помине,
За контакт с фашистами - под суд!

Восемь суток полз и обессилел.
Обморожен, что добрался, рад,
Но запомнил, как они просили
И в планшет совали шоколад.

Даже случай нужный подвернулся:
Мне вручает орден генерал,
Я собрался, выждал, оглянулся
И про этих асов рассказал, -

Что еще не поздно, помню место,
Как хотите, дальше не могу.
-Эх, жалетель извергов немецких!
Ты про это, сокол, ни гугу.

Вот и все. И вроде поостыло,
Но покоя не было и нет.
Да, фашисты. Бросить их не стыдно,
Но какой-то тянется к ним след

По снегам. И я молчу, ни слова
Да и след не к ним - наоборот
И моя неробкая основа
Мне с собою сладить не дает.

Отмолчал свои десятилетья
Не считался трусом, говорят
Только выше совестливой смерти
Нет за жизнь достойнее наград.

Или пусть вот это станет местью,
То, что обещал и не сдержал?
Словно изнутри оброс я шерстью
С той поры. Причем тут генерал?

Вижу как ползу через торосы
Прямиком, почти что наугад,
На звезду, как вспышку папиросы,
И грызу морозный шоколад.

Выжил, вышел, тощий как собака,
Шоколада привкус не забыл.
Да, враги. Но ведь сдались однако,
Но ведь это пленных я убил!

Вот и мучусь. Поезжайте летом,
Озеро найдете, и на дне -
Самолеты. Два. И три скелета -
Память о войне и обо мне.

— Мы вместе прибыли на фронт,
я — младший лейтенант,
он — в том же звании пилот,
такой же синий кант.
А через год (то срок большой
на боевом пути),
а через год он был старшой,
и орден на груди.

Я по ночам чинил мотор
ему в любой мороз.
Одет с иголочки майор,
промаслен я насквозь.
К концу войны — полковник он,
да с Золотой Звездой.
На мне — былой комбинезон
с медалечкой одной.

Победа скоро!
Скоро мир!
Подходит май в цвету.
Пилю из жести, командир,
горячую звезду.
Под целлулоид подвожу
такой живой портрет,
с твоим сынишкою дружу
я столько мирных лет.

Сквозь стужу давних канонад,
победу пригубя,
я, техник, младший лейтенант,
пью чарку за тебя.

Баллада об истребителях

Третью неделю в кабинах живём,
Фронт перешёл в наступленье.
Взлёт на рассвете, попарно идём.
Утро, июль, воскресенье.
Строго на запад сегодня летим,
Вся эскадрилия в сборе.
Чёрные точки грядой впереди.
Эх, искупаться бы в море.

Стая "лаптёжников" в плотном строю
Курсом идёт к переправе.
Если пропустим, они запоют
Песню в отвесной забаве.
Их - три девятки на нас восьмерых,
Это не так уж и много!
Но выше строя шестёрка "худых"
Хочет нас с сверху потрогать.

Припев:
В сетке прицела - худой "мессершмит",
В дело вступают "ШВАКи".
Жму на гашетку. Противник горит
На острие атаки.
Без промедлений ввожу в боевой
Верную мне машину.
Надо быстрей запастись высотой,
Первым найти "вражину".

Первой атакой бъём "юнкерсов" в лоб,
Трое их них полыхнули.
Что ж, Провидение нам помогло,
"Лавочки" не сплохонули!
Группа прикрытья на "мессеров" в бой
Ринулась точным манёвром.
Сорок моторов - звереющий рой,
Воют рассерженым рёвом.

Сбиты два "мессера". "Лавка" дымит,
Тянет до линии фронта.
Строй трёх "девяток" развален, разбит,
Нет в нём ни лоска, ни понта!
Всё! Развернулись, обратно бегут
"Юнкерсы"! Поняли, значит:
Если бывает и жарко в аду,
Будет сегодня им жарче!

Припев:
В сетке прицела - худой "мессершмит",
В дело вступают "ШВАКи".
Жму на гашетку. Противник горит
На острие атаки.
Без промедлений ввожу в боевой
Верную мне машину.
Надо опять запастись высотой,
Первым найти "вражину".

"Мессеры" давят..., у них - высота,
Но за кого им сражаться?!
Входят в пике - здесь у них быстрота,
Здесь мы не сможем тягаться.
Бой завершён. Переправа цела,
Наши плацдарм захватили!
Солнце взошло, воссияв до бела,
Мы восемь "юнкерсов" сбили!

Припев:
В сетке прицела - худой "мессершмит",
В дело вступают "ШВАКи".
Жму на гашетку. Противник горит
На острие атаки.
Без промедлений ввожу в боевой
Верную мне машину.
Надо опять запастись высотой,
В землю вогнать "вражину".